Сегодня лазила в вк и наткнулась на одно фото, которое меня впечатлило. Зацепило и заставило подумать. Вот оно, но сразу говорю, что к своему глубочайшему сожалению я не знаю кому принадлежит этот кадр:

Вроде бы дикий зверь, а в его лапах девушка, которая врядли сможет себя защитить от гнева медведя, но глядя на них, я понимаю, что девушка в полной безопасности. Захватывает дух. 

Смогла бы ли я, вот также, как эта модель, подойти к медведю, оказаться в его огромных лапах?! Ух!!! 

Моё браво этой девушке-модели.

Моё припухшее ото сна амёбное лицо вырожало только одно — какого… лешего нужно вставать в такую рань и ехать за тридевять земель на работу! Зачем вообще придумали такое занятие, как РАБОТА? Но меня радовало то обстоятельство, что я ещё целых 50 минут буду трястись на адовой колеснице, а это значит, что я могу закрыть глаза и наслаждаться моментом покоя, что, собственно говоря, и сделала. Но видно у Господа на меня были свои планы, и он решил покарать меня за все мои прошлые грехи и похоже что и будущие. Приоткрыв один глаз, чтобы посмотреть, где я, мой взор заметил, как через весь салон побитого жизнью ПАЗика пробирается энергичная старушка. Она динамично распихала локтями всех молодцев и резво уселась возле меня. Тут-то я и ощутила, как может сжиматься окружающий мир!

— Фууух! Думала, не успею! — сказала она обратившись ко мне. — А где ты выходишь, дочка?

— На конечной. — сказала я, глядя на неё пешками размером в пятирублёвую монету, ибо сна уже небыло ни в одном глазу, только сожаление об утраченной возможности ещё побыть, хоть немного, в объятиях Морфея.

К моей великой печали диалог со старушкой не состоялся, был один лишь монолог, из которого я выяснила, что она была когда-то первой дояркой в колхозе им. Ленина, а муж её, пьяница окаянный, всю кровушку её выпил при жизни и помер он только, чтобы ещё раз позлить бедну старушку. Узнала я также ценновую разницу на хлеб и молоко при Хрущёве и Путине, и кого имел ввиду Никитушка, когда грозил американцам Кузькиной матерью (по её версии — он просто пытался прихлопнуть муху, но тссс, никому об этом не говорите, это государственный секрет!), говорила она также, что, судя по часто появляющимся кругам на полях, скоро прилетят инопланетяне и захватят наш мир, чтобы господствовать над нами. Кстати, она видела тарелку, но никто ей почему-то не верит, странно да, я вот поверила. Поток информации лился и лился на мой бедный невыспавшийся разум, пока автобус не остановил свой ход. Я вышла из него и пошла своей дорогой, ощущая, как мне не хватает этой весёлой болтушки, с не было бы веселее идти.

Оказалось, к моему удивлению, что моё наказание Господне было не таким уж и страшным, как оно мне показалось изначально. Главное вовремя поддакивать и не мешать! 

Дорогая редакция, мне необходимо поделиться с тем, что я переживаю и буду благодарна, если Вы удостоите своим вниманием моё письмо!

Я не знаю, когда именно это произошло, но я влюбилась. Всю свою сознательную жизнь я отрицала существование этого непонятного чувства и вот, здравствуйте, я ваша тётя! Мне уже 42 года и какие такие чувства?! Боже мой, да это же смешно! Но самое ужасное то, что я не испытывала ни к кому ничего подобного на протяжении всей жизни. Да, в моей судьбе были мужчины, которыми я увлекалась, в некоторых разочаровывалась, но не было чувства любви к ним. 

Я прожила большую часть своей жизни без любви, жутко и печально осознавать сколько всего я не испытала, мимо чего я проходила и как бедна моя душа была до этих пор. Он младше меня. Мужчина, которого я люблю моложе меня на 13 лет. Я вижу, что моя персона ему небезразлична, но я его не подпускаю к себе. Почему? Да потому, что он имеет право на большее, чем я могу ему дать. Ему 29. Детей у него нет, а я их ему дать не смогу. Биология, мать её! Рано или поздно ему станет необходимо иметь свою полноценную семью, вот и всё! Поэтому лучше не начинать того, от чего невозможно будет отказаться. Он для меня — запретный плод, который манет и соблазняет и стоит лишь немного откусить, как тут же пропадёшь в этой бездне наслаждения, удовольствия и счастья. 

Может быть я неразумная дура, пусть! Но я счастлива, что хотя бы на закате своих лет постигла глубину загадки под названием любовь.

                                                                    16.05.1993

                                                                                       Пушимцева Амира.

Я тут начала  и почти уже прочитала книгу «Множественные умы Билли Миллигана». История описанная в ней  взята из реальной жизни. В ней говорится о человеке у котрого многое раздвоение личности., если быть точной, то целых 24. Среди них были дети, мужчины и женщины. У каждой личности были свои таланты, способности, которые они применяли в жизни.

Я читаю книгу и удивляюсь, как же он с этим справлялся? Ведь это тяжело, жить с неконтролируемым сознанием. Сейчас ты югославец, а через пять минут англичанин, потом вдруг взрослый юноша, затем трёхлетняя девочка. Конечно, до сих пор есть скептики, уверенные в симуляции болезни Билли, в его превосходной актёрской игре. Споры по этому поводу ведутся и по сей день.

По мне же, то я верю, что такое явление, как множественное раздвоение личности существует. Ведь мозг человека до конца не изучен, и на что способен, соответственно, люди тоже не знают. 

Рекомендую прочитать эту книгу ибо она стоит вашего внимания.

— Митяй, братишка, мы выберимся! — Молодой солдат пытается вынести своего товарища с поля боя. Он тянет его за руку. Ему всё равно, что над головой свистят пули, что он, как бельмо на глазу, привлекает к себе внимание. У парня цель — вынести брата, спасти или умереть вместе.

— Митяй, ну же, братишка, слышешь? Помоги мне малёк!

Солдату невдомёк, что его братишка уже не с ним, а может он просто не хочет этого понять. Боец тащит умершего брата на руках, волоча по земле, ему тяжело, но он не оставляет свою ношу. Грязь и лужи. Он их не замечает. Не ощущает это всё на себе. Вокруг него вакуум, где нет места не для чего, кроме его самого и подстреленного Митяя.

За этой картиной с разбомбленного здания по правую сторону от них через прицел снайперской винтовки наблюдал недруг. Он улыбался, ему было забавно видеть, как один неродивый солдат, открытый под огонь, пытается вытащить другого, уже убитого им, снайпером, несколько минут назад.

Одним глазом он наблюдает обстановку, прицеливается в новый объект, указательный палец чуть поглаживает курок. Снайпер щёлкает языком, выдыхает и делает выстрел. Пуля летит. Перед ней нет преград. Она с лёгкостью достигает цель. Молодой солдатик падает на землю с простреленной ногой, но своего брата из рук он не выпускает. Он всё так же пытается вынести его, только теперь ещё и превозмогая боль.

— Митяй! Митяй! Я ранен, чёрт, слышешь, братиша, ранен! Но ничего, ничего, сейчас! Сейчас выберимся, как всегда!

Стрелок опять улыбается, ощерив свой оскал. Ему нравится эта бесполезная настойчивость, никому уже не нужное упрямство. Лицо снайпера напрягается, выстрел.

На открытой площадке, простеливаемой со всех сторон, лежат двое братьев. Он так и не выпустил Митяя из рук. 

На дворе глубокая ночь, но в доме на окраине свет не госили. Там сидели, поседевшие за ночь, мать и отец. Они вглядывались в фото на столе, где двое их сыновей стоят обнявшись в военной форме, а рядом с фото горит лампада, и её огонь играл отраженьем на счастливых лицах братьев.

Вова открыл глаза и улыбнулся новому дню. Лучи солнца давно наполнили собой комнату, где в одиночестве лежал мальчик. Раньше ему не нравилась эта комната, но сейчас наоборот, он видет в ней свою прелесть. Облупившаяся краска напоминала узорами героев из его любимой истории про короля Артура, вот конь, а вот сам король и меч в его руке, как же раньше Вова этого не замечал!? А эти рисунки ребят на стене, где дети идут с родителями и улыбаются — они теперь не нагоняют на мальчика печаль. В это утро он был счастлив от мысли, что сегодня его заберут родители. Его радовало то, что теперь они у него будут. 

Мама Вика и папа Саша ему понравились сразу. Он нашёл их добрыми, на их лицах он видел участие к нему и желание о нём заботиться. Особенно Вову тянуло к маме Вике. Она ему напоминала его родную мать. У неё тоже были короткие волосы цвета каштана и такие же нежные руки. А ещё мама Вика  также треплет ему копну курчавых волос на голове, как и родная мама делала, при этом улыбаясь так, по-особенному, буд-то знает какой секрет про тебя, но никому ничего не скажет, сохраняя тайну в себе.

Беды, что пережил Вова за свою ещё короткую жизнь, закалили его характер и заставили повзрослеть слишком рано. Естественно он понимал, когда его привели на смотрины, что от него откажутся, ведь он уже взрослый, а таких берут неохотно. Ему девять лет, из них три года он провёл в детдоме. И за это время на него приходили смотреть где-то десять раз, восемь раз от него отказывались, но два раза отказался он. Как так? Да, наверное, в другом детдоме его и не спросили, но в этом спрашивают желания самих подопечных. Это пошло от нового директора, который появился в детском доме, около двух лет назад, а может и чуть больше. У него, Анатолия Ивановича, правило, которое гласит:" Каждый человек — личность и индивидуальность. И каждый желает, чтобы его уважали наравне с его решением и мнением, и если вы этого желаете, то имейте смелость и силу уважать в ответ."- так он сказал, в момент всеобщего знакомства и так и повелось. Его уважали, а он всем отвечал взаимностью.

Но вот смотрины закончились, и женщина подошла к Вове и спросила его, взяв за руку и чуть поглаживая большим пальцем его маленькую ладошку, и заглядывая в глаза с такой таинственной улыбкой, не будет ли он против, если они придут к нему ещё раз. Мальчик ошеломлённо смотрел ей в глаза и не мог ничего сказать в ответ. Он встрепенулся и, взяв себя в руки, спросил её:" Почему я? Здесь много маленьких детей! Зачем вам я?" Мама Вика неотводя взгляда ответила ему:«Потому что мы искали тебя!» У Вовы потекла предательски слеза и ему стало стыдно своей слабости, проявленной так невовремя. Он убежал так и неответив им.

Когда они ушли, мальчика разыскал директор, подошёл к нему и спросил:«Чем они тебе непонравились, что ты убежал?» Вова вытер лицо рукавом, поднял на него взгляд и проговорил:" Разве они могут мне не понравиться! Ведь она так похожа на мою маму! Анатолий Иванович, скажите, они перехотели меня брать, да?" Директор присел с ним рядом, положил руку на плечо мальчику. " Не думаю, Виктория Алексеевна очень расстроилась, когда ты убежал, а Александр Александрович попросил ещё раз у тебя спросить, хочешь ли ты ещё раз с ними встретиться. Вот такие дела, брат! Так, что мне ответить?" «Да, хочу!»

Втора встреча поизошла через три дня. Этот день в календаре Вовы отмечаен, как самый счастливый за несколько лет. Они много разговаривали и играли. Потом были ещё встречи, но неделю назад мама Вика сказала ему, что в следующий вторник они его заберут навсегда. Директор это подтвердил. Вчера зашёл Анатолий Иванович и попросил приготовится к отъезду с вечера, потому что усыновители приедут за Вовой утром. Мальчик собрал все подарки обретённых родителей и сложил их аккуратно в рюкзак.

Он долго не мог уснуть. Разные мысли не давали ему покоя. Сердце его трепетало в груди. Ему было страшно и счастливо. Он ворочился с бока на бок и всё-таки уснул. 

И вот теперь он лежит в своей кровати и щурится от летнего солнца. Вова посмотрел на циферблат часов, что весят на стене и тут же вскочил, как ошпаренный, времени на сборы осталось мало. Он прошмыгнул в ванную комнату, умылся и надел всё самое лучшее. После всех процедур прихорашивания мальчик вернулся в комнату и сел на кровать, которую тщательно заправил, рюкзак он положил на колени, и стал ждать момента икс.

Время тянулось, он чувствовал, как секунды превращаются в часы. Порой ему казалось, что это всё сон, сейчас он проснётся, и всё будет попрежнему. Вова щипал себя за руку, и, убедившись, что это явь, улыбался от счастья.

Мальчик услышал шаги директора и вышел ему на встречу.

— Значит готов?! Молодец! Пошли, брат, тебя уже ждут.

Жёлтый свет падал на порог открытой двери детского дома. Вова остановился. После посмотрел на Анатолия Иванвича, порывисто обнял его и пошёл к выходу, к новой жизни, где есть семья, его личная семья.

Хотела написать одно, но получилось совсем другое! 

«Здравствуйте, мои миленькие, мои родненькие! Здравствуйте, маменька и папенька! Здравствуй, мой хороший Илюшенька, мой любимый братик! Как же я по Вам всем соскучилась, надеюсь, что и Вы по мне тоже тоскуете! Не проходит и дня, чтобы я о Вас не вспомнила. 

Вот, как и обещала перед отъездом, опишу всё, что здесь происходит, прошу маменьку заранее особо не тревожится, ведь со мной всё хорошо. Я целёхонька и здорова. 

Первое, что потрясло меня, так это запах гниения. Он настолько едкий, что по непривычке начинает тошнить. Вместе с запахом меня потрясли местные звуки — боль и страдание, вот их наполнение! Крики раненных переворачивают душу. Какую же им боль приходится сносить, невозможно и вообразить. 

Говорят, что первые белые голубки, представляите, именно так нас прозвали, начали свою работу в более худших условиях! Куда же хуже! Две сестры не выдержали нагрузки заболели и умерли вскоре по прибытии. Многие уже желают уехать от сюда к себе в родной кров, но данное обязательство прослужить целый год не позваляет им этого сделать. Романтика, что многих из нас сподвигла на благое дело, поблекла и даже чувство патриотизма увяло ото всего увиденного и прочувственного девушками. Думаю, мало кто останется дольше своего срока в сёстрах милосердия, если таковые ещё будут нужны. Но как бы они не хотели вернуться, всёже дело своё выполняют с честью и достоинством и я вместе с ними. 

Недавно убило Парашу. Я была с ней знакома недолго, но воспоминания о ней остались только хорошие. Она была высокого роста и слегка в теле, когда она выходила за раненными на поле боя, то, как говорили солдатики, её было видать нашему врагу, но никто из них по ней не стрелял. Почему, не знаю, но смею догадываться, что жалели и уважали. Её убило снарядом, упавшим недалеко от неё. Мы долго её оплакивали. Тайно. Чтобы солдатики не видели наших слёз.

Поначалу поступаемых больных было мало, некоторые приходили сами, но, когда были бои, раненных поступало много, и тогда начиналась суматоха. Их рассортировывали по физическому состоянию и видам ранения. Так легче работать и, как говорит Николай Иванович, так легче избежать эпидемии. Ведь здесь есть и заболевшие тифом.

Самое сложное — это дежурство по ночам. За ночь нужно обходить всех больных два или три раза. Смотреть нужно на состояние ран, нет ли горячки, ежели что-то замечено, то нужно немедленно бежать к врачу и сообщать ему об этом. Первое дежурство меня утомило настолько, что, придя в комнату отдыха, я уснула в кресле и проснулась только от того, что меня разбудила одна из сестричек, оповестив меня, что пришло моё время делать вечерний обход, тоесть я проспала в таком положении целый день.

Боже мой, как же разрывается моё сердце от их страданий, от их боли. Она всюду, от неё не спрятаться. Порой мне кажется, что ими пропиталось всё вокруг, что ещё долго будут слышаться эти крики нашим детям и внукам от земли и стен, что впитали в себя людские страдания.

Некоторым солдатам, что стали калеками выдают деньги. Сумма варьируется от степени увечья. Эти деньги они отдают нам на сохранение, а это дополнительные хлопоты, но мы берём. А что делать? Потом, когда кто-то из них уезжает, мы их находим и отдаём, их кровные. Один раз у Марии набралось 1000 серебрянных. Мы их храним в наших шкавчиках, больше и не где!

Маменька и папенька, милый мой, хороший Илюшенька, не скучайте по мне шибко сильно. Год пройдёт очень быстро, и я вернусь. Обязательно вернусь, Вы слышате!

                                                         Любящая Вас всем сердцем Анастасия.

P.S. Я и не думала, что я настолько сильная! Спасибо, Вам, мои родители, что воспитали меня такой! Целую!"

                                                                                                         2 декабря 1854

Рыжий пёс бежал по дороге, довольно махая хвостом. Он возвращался домой, где его наверняка уже ждала миска с превосходной едой. Не так давно у Рыжика не было своего угла. Он бродил по улицам в поиске тепла и еды. Часто спал под открытом небом, обдуваемый всеми ветрами, мок под дождём. Порой приходилось есть то, что, по сути своей, являлось несъедобным, и всё потому, что надо было хоть чем-то набить своё брюхо.

Раньше он был тощ, а шерсть на нём висела лохмотьями, кое-где к ворсу была налеплена грязь, но сейчас Рыжик сильно изменился. Его бока сравнялись с рёбрами, и они (рёбра) не так страшно выперали, шерсть стала чистой и лоснящейся, а главное для него — это чувство голода, оно стало нестоль ощутимо, раньше из-за него пёс сходил с ума.

Он всегда был сильным, в меру отважным. Рыжая дворняга знала, когда нужно клыки показать, а когда лучше не испытывать судьбу, инстинктивно принимая нужное решение в сложный момент. Но было одно но, которое он до жути опасался — человек, именно его он остерегался больше всего. Люди для него были злодеями №1, конечно, не все, некоторые были добрыми, давали ему еду, но всёже большая часть были теми, кто кидал в него камни, пинали, кричали, почём зря, и гоняли с тёплого места в зимнюю стужу.

Рыжик никогда не допускал мысли, что у него может быть свой тёплый угол, где его будут кормить и ласкать. И вот, неожиданно для себя, он его обрёл, именно тогда, когда считал, что жизнь его закончилась.

Несколько месяцев назад он забрёл на чужую территорию и натолкнулся на стаю собак. Они его погнали, а Рыжик, нежелая быть разорванным в клочья, припустил от них со всех лап, но, летя во весь опор, он не заметил иашину. Пёс почти успел проскочить. Удар пришёлся на заднюю часть. Боль была неимоверной, такой, что слепило глаза. Каждое движение, даже лёгкое, сопроваждалось пронизывающей всё тело болью. Поэтому он лежал нешевелясь, тяжело дыша и чувствуя, как уходит жизнь из него по капле, медленно, но верно. Всхрипывая и поскуливая он ждал, когда же его заберут в собачий рай.

Сначала он услышал голос, а потом почувствовал прикосновение. Пёс вздрогнул и сжался ожидая удара, но его не последовало. Маленькие ручки начали его гладить, а голос с жалостью, что была мало знакома ему, шептал нежные слова. Потом чьи-то крепкие руки подхватили рыжую бродягу и куда-то понесли.

Проснулся он уже на новом месте. Рыжик лежал на мягкой, сухой подстилке, а рядом стояла миска наполненная едой. Зад его болел. Он терпел. Но мучительно хотелось есть, а боль ему не позваляла встать и подойти к миске. Тогда он немного подвинулся в сторону еды благодаря передним лапам и невставая на чал слизывать языком содержимое чашки. Пища падала на пол, но это ему было даже удобней, поэтому он быстро догадался перевернуть миску и есть с пола. Еда быстро закончилась, пол блестел чистатой, а душа требовала добавки. 

Послышался шум шагов. Вскоре возле него встала маленькая фигура. Она наклонилась к нему и осторожно обняла Рыжика, отстранившись немного от собаки, она закричала, что-то вроде этого:«Папа, Лызик проснулся! Наш Лызик очнулся, идём сколее сюда!»

Теперь он бежит домой, освещаемый рыжим светом осеннего солнца, чтобы поскорее оказаться в объятиях маленькой девочки и получить от неё тайком конфету, которую она придержит из своего пайка специально для него. Думая об этом он облизнулся.

Рыжий пёс забежал в ворота и бойко залаял, оповещая о своём прибытии. Тут же он услышал знакомый звонкий голосок:

— Лызик, где ты был? Я тебя зду, зду, а тебя всё нет! Лазве так мозно, негодник!?

И Рыжик весело виляя хвостом кинулся к девочке, и начал облизывать ей лицо и руки, показывая свою радость и любовь собачьего сердца.

«Ангел мой, будь со мной, ты впереди, я за тобой! Аминь.» — именно с этой фразой юная особа переступала порог своей квартиры с чемоданом на перевес. Она захлопнула дверь, всунула ключ в замочную скважину и начала его поворачивать, но на втором повороте он застрял.

— Что за...! Как-то всё с утра не заладилось! — выругалась девушка.

Ангел стоял в стороне и всё своё внимание устремил к двери. Он всем своим бестелесным существом пытался её задержать. И на данный момент удерживал взглядом ключ.

— Ну, не может же быть, чтобы так не пёрло!? Сначала паспорт искала, нашла, слава богу, потом кофе убежал, пришлось плиту мыть, теперь это! — всюэту тираду она проговорила на одном дыхании. — Словно сами небеса  востали против меня. — Ангел положил ей руку на плечо. «Не едь, останься!» но его глас остался без внимания.

 Она лихорадочно пыталась прокрутить ключ, но все попытки оканчивались ничем. Девушка раздражённо отошла от двери, саданула рукой по перилам, повернулась опять к двери и взялась за ключ, выдохнув полную грудь воздуха, она-таки повернула ключ во второй раз.

— Йез! Ну, наконец! Сразу бы так! — Ангел печально опустил глаза в пол. И последовал следом за девушкой, накрывая её своим крылом. «В чём смысл меня звать и потом не замечать?» — возмущённо вопрошал крылатый хранитель у пространства, зная, что девушка его не слышет.

Она выбежала на улицу, где возле подъезда её уже ожидало такси, а таксист жадно затягивался дымом цыгарки. Заметив бегущую молодую особу, всю растрёпаную и с багажом в руках, он галантно открыл дверь автомобиля, впуская в него пассажирку, а пока укладывал чемодан в багажник, девушка плюхнулась на задние сидение и с облегчением выдохнула:

— Ну, хоть такси вовремя! 

Пока ехали, девушка приводила себя в порядок. Поправляла макияж, потом причёску. Как вдруг, уже почти доехав до вокзала, прозвучал хлопок и машина остановилась. Она вонзила свой взгляд в лобовое зеркало, как бы спрашивая в чём дело.

— Кажется шину проколол, — извиняющимся голосом проговорил водитель пассажирке.

Она нервно хихикнула, а в голове прокрутилась фраза, которую озвучивать не стала:«А я уже было обрадовалась, да видно рано!» 

— Вы подождёте пока я колесо заменю или дойдёте пешком? — обратился к ней таксист.

— Дойду пешком! — злобно прорычала ему в ответ юная особа.

Выскочила из автомобиля, забрала багаж и побежала в сторону автовокзала. Ангел обречённо поплёлся за ней, простирая руки к небесам:«Что я ещё должен сделать, чтобы она остановилась!»

Она успела. Девушка довольно восседала в салоне автобуса. Её счастью небыло предела, оно озоряло её лицо, придавая её чертам особый шарм. 

Уже давно стемнело. Сон забрал в свой плен всех пассажиров, только водитель сопротивлялся ему изо всех сил. Вот его веки сомкнулись, голова чуть накренилась в сторону и опустилась вниз, а автобус мчался на всех парах.

Всё произошло быстро, за какие-то секунды. Автобус сошёл с дороги и перевернулся. Она очнулась с жуткой болью в голове и во всём теле, непонимая, что произошло, в куче вещей и сумок. Ангел склонившись над ней тянул её за руку. «Быстрее! Ну, давай же, вставай!» — кричал он ей. Подхватил её за плечи и помог ей встать. Она кое-как пробралась к выбитому окну и вылезла из автобуса, чуть порезав себе ключицу, но этого она даже не заметила. Словно в тумане она шла к дороге, которую освещали фонари. Туда ковыляли и другие пострадавшие пассажиры, по одиночке или небольшой группой. Буквально через минуту, наверное, прогремел взрыв, озарив пламенем ночную темноту.

Девушка оглянулась назад. Глядя на останки автобуса и, возможно, нетолько его останки, она прошептала припухшими губами, на которых была ссадина, видимо, от удара.

— Спасибо, Ангел! — и пошла дальше.

Ангел приобнявеё за плечи, тем самым передавая ей немного сил, ответил ей:«Не за что, подруга! Сразу бы так!»- и легонько, поприятельски, стукнул её кулаком свободной руки по плечу.

Проходя мимо 5-этажного жилого дома, я почувствовал шёпот, хотя нет, не шёпот, это скорее лёгкое дуновение ветерка, который, прикосаясь до уха, вызывает мурашки по всему телу, но они возникают не потому, что приятно или холодно, а скорее наоборот. «Ну, вот опять чья-то душа покинула свою обитель.»- пронеслось у меня в голове.

Вдруг я попытался вспомнить, когда же почувствовал это впервые, но не смог. В принципе, моя способность или наказание небес мне не приносит каких-либо неудобств. Пока. Но однажды было.

Моя бабушка сильно болела. Она быстро сдала и слегла в постель. Врачи толком не могли определиться с диагнозом, а болезнь в это время прогрессировала. Через два месяца её не стало.

Была глубокая ночь. Я лежал в постели в своей комнате, когда моего уха коснулся шёпот, такой тёплый, нежный, он был мне знаком. Практически сразу я осознал, кому принадлежит дуновение. «Бабушка… ели слышно прошептали мои губы. Мне стало больно, не физически, нет, а где-то внутри, будто что-то набухало и хотело вырваться, а я не пускал. Я сжался в ком, по щекам текли слёзы. Мне хотелось, чтобы хоть кто-нибудь пришёл и обнял меня, а после забрал эту боль и унёс, всё равно куда, лишь бы подальше от меня. Но все спали, не зная, что случилось, безмятежно качались на волнах сновидений.

Тогда я встал и направился в комнату к бабушке. У меня ещё была надежда, а вдруг я ошибся, но, когда я дотронулся до её руки, понял, что бабушки с нами больше нет. Я не испугался, во мне небыло страха. Моя рука гладила её щёки, словно пытаясь разгладить морщины и обратить время вспять, или я просто хотел побыть с ней ещё несколько минут.

Попрощавшись, я направился к родителям. Разбудил маму. Никогда не забуду, как трудно было сказать эти три слова:«Мам, бабушка умерла.»Если бы у меня небыло этого дара-проклятия, я бы не узнал первым. Я просто бы лежал в кровати и пытался бы уснуть. Хорошо это или плохо, не знаю, но для восьмилетнего мальчика несомненно было бы лучше узнать последним.

Я никому никогда не говорил о своих способностях. Проку от них мало, вернее совсем никакого, так зачем выделяться? Помочь я всё равно уже не смогу, ведь я чувствую последний выдох или слово, и как душа пролетает куда-то туда, в неизвестность.

Раньше я задавал субе вопросы: зачем мне этот дар, что с ним делать, проклятие или поцелуй божий, есть ли ещё такие, как я — а теперь несу это бремя молча.

Я постоял несколько минут под окнами пятиэтажки, чтобы попрощаться с только-что ушедшим, и пошёл дальше по своим делам.